После множества переделок именно с такой внешностью Бастила Шан вошла в игру.

Красно-оранжевый закат расплывался по бархатному небосклону пролитой акварелью... Она любила эти закаты — было в них что-то детское, непосредственное при всей их неописуемой яркой красоте. Редкий вечер в Академии проходил без того, чтобы наставница Бастила Шан не вышла на балкон полюбоваться переливающимся солнечным шелком на горизонте. Порой она могла простоять до глубокой ночи, глядя в прозрачную даль и вспоминая... вспоминая...

Так было надо

...Планета Тальравин. Пастельно-бежевый глиняный дом с шершавыми стенами, издали напоминающий коренастый гриб-шампиньон. Запах белого хлеба с сахарной пудрой. Одинокая муха, вечно жужжащая и суетящаяся под потолком беспокойной черной точкой. Белая широкая постель, на которой она лежала, положив голову ему на плечо и позволяя его мозолистой руке неспешно теребить ее крохотное ушко. Его лица она почти не помнила — в памяти отпечаталась только машущая рукой с холма фигура, облаченная в белый комбинезон. Отец. Его образ появлялся в памяти короткими росчерками, но каждый такой штрих был ярок и пах теплой свежестью тальравинского утра.

Да, вот она опять умиротворенно глядит на суетливую муху под потолком, положив голову ему на плечо. «...Ах, вот вы где...» — из входа в спальню звучит мягкий, словно бархатный голос. Нежные тонкие пальцы расправляют ей челку, в то время как Бастила поднимает взгляд — над изголовьем кровати склонилась она... Правильнее и вежливее назвать ее матерью, но с тех пор Бастила часто ловила себя на том, что мысленно называет ее по имени — Елена. «Ты сегодня уходишь?» — говорит Елена ему, присаживаясь у изголовья кровати и проводя бледными пальцами по его лицу. «Да, пойду... Хочешь, я останусь?» — тихо, будто сквозь сон проговаривает отец. «Ты же знаешь, что иначе мы отсюда не уедем», — словно уговаривает Елена, давая ему почувствовать, что она в его власти. «Да, знаю... Конечно, знаю...» Глаза Бастилы закрылись, и девочка погрузилась в объятия ленивого дневного сна... Пробуждение. И вновь — белая фигура, машущая рукой с холма. Оборачивается... Уходит...

Бастила часто вспоминала свое детство. Порой, когда в груди все сжималось, она давала слабину, принимаясь корить Елену за отца. Мать всегда так желала улететь с этой глухой, всеми забытой планеты, вырываться из однообразия жизни тальравинского поселенца. И единственным шансом на это был отцовский промысел — охота. Ради своей «крошки Елены» он пропадал месяцами в пустошах и дюнах, лишь чтобы вернуться, погостить дома несколько дней и снова исчезнуть.

Родители часто, слишком часто видят в детях свой «второй шанс». Елена не была исключением. Когда Бастила начала проявлять склонности к Силе, вопрос о ее будущем даже не стоял. Наскоро (и в то же время очень тщательно) организованная поездка, теплые слова на прощанье. Почти все скромные сбережения семьи Шан ушли на то, чтобы Бастила отправилась в первое в своей жизни путешествие. Она ощущала себя опекаемой, драгоценной игрушкой. Позади оставались беззаботная жизнь, ленивая беспечность полуденного солнца, родные лица и мягкие ладони. Впереди была учеба в Академии джедаев и взросление под заботливыми, пристальными взорами наставников.

Крушение кумиров

Ее юность пришлась на смутную эпоху Мандалорских крестовых походов и восхождения Ревана и Малака. Когда гневное шествие нео-крестоносцев по мирам Республики еще было в самом разгаре, именно два друга-джедая стали безоговорочными лидерами армии Старой Республики, заразив отчаявшихся солдат верой в свои силы. Она присутствовала при той вдохновенной речи Ревана, которая позже войдет в историю. Она видела огонь и молодость в его глазах, она видела кумира. Наивность? Или наоборот, провидение?

Возлюбленный нашей героини — Реван. Так он выглядит в телевизионном сериале Knights of the Old Republic.

Когда мандалорцы были отброшены за Внешнее кольцо, наступил черед памятного раскола. Старый совет джедаев, не растерявший за годы ни капли своей постылой заботливости и пристальности взглядов, делал все возможное, чтобы помешать Ревану и Малаку вести преследование беглецов. Но полководцы, воплощавшие в глазах молодых джедаев самые свежие и чистые чувства, желали добить мандалорцев, дабы навсегда оградить Республику от их посягательств. Лишь чудо или случайность помешали Бастиле принять участие в том роковом походе. Тысячу раз она еще успеет проклясть судьбу за это невезение и тысячу раз успеет ее же поблагодарить...

Два правителя ситхов и бывшие джедаи — Реван и Малак. Вскоре судьба их разлучит и навсегда поставит по разные стороны баррикад.

Да, спустя много лет они вернулись. Их судна были многочисленны, хищные силуэты кораблей казались кривыми птицами, бороздящими космические просторы. Молодые капитаны изменились, их закрытые масками лица, их странная одежда — словом, все теперь напоминало о том, что вернувшиеся отныне больше походят на мандалорцев или ситхов, чем на самих себя в прошлом. Недаром говорят, что, сражаясь против заклятого врага, ты становишься похожим на него.

Бастила слушала донесения о разрушаемых планетах, о сжигаемых городах, об участившихся среди джедаев переходах на темную сторону Силы. Она видела толпы испуганных беженцев и не могла понять, что же произошло — как тот человек, с которым она встретилась взглядом, когда он вел свою страстную речь, мог сейчас быть виновником всего этого? Неужели правда — в тех отстраненно-заботливых взглядах совета джедаев? Неужели их умиротворенное безразличие и есть светлая сторона Силы? Нет. Этого не может быть.

Да, Бастила Шан решилась на своеволие. Она давно ждала этого момента. С тех самых пор, как в ней обнаружили редкий талант боевой медитации. Одной силой мысли она могла превратить целый флот в единый слаженный механизм, в котором каждая песчинка горит жаждой победы. Но за огромным могуществом скрывалось тончайшее унижение. Она осознавала, что талант превратил ее в оружие победы. Важное лишь как инструмент, который следует оберегать, холить и лелеять — лишь для того, чтобы он не вышел из строя или не достался врагу. Таким же инструментом она когда-то была для своей матери, силившейся в лице дочери реализовать свои несбывшиеся надежды. При мысли об этом душа Бастилы сжималась, скукоживалась и сворачивалась в клубок, превращаясь в какое-то несуразное ничтожество. И теперь она знала выход. Неповиновение.

...В тот день они были как никогда близки к успеху. Отряд джедаев во главе с самой Шан воспользовался несогласованностью во флоте ситхов, чтобы взять на абордаж флагман Ревана. Она сидела, опустившись на одно колено, и изо всех сил держалась за поручни. Корабль трясло — это Малак, предавший своего бывшего друга и наставника, приказал открыть огонь по линкору Ревана. Пол просторной капитанской рубки усеивали тела друзей и врагов, а в двух шагах от Бастилы, запрокинув голову, беспомощно лежал Реван. Дарт Реван. Капюшон его черного плаща был опален и рассечен лезвием светового меча, а мандалорский шлем раскололся, открывая знакомые черты изменившегося лица. Круги под глазами, мертвенная бледность и чернеющие морщины — было в его внешности что-то пугающее и отталкивающее. Возможно, дело в том, что она уже видела его другим, «молодым». А теперь перед ней лежало сраженное чудовище — расчетливое, жестокое, холодное. Но все еще нужное Республике. Таков был план...

Да, она спасла умирающего тирана с гибнущего корабля, покинув уже проигранное сражение. Впереди был уход за едва живым Реваном и советы, вечные советы умудренных джедаев. Как же она хотела поскорее вырваться из-под их опеки! И вскоре шанс представился. Чтобы найти, откуда ситхи пополняют свой флот, нужно было, чтобы проводником джедаев стал сам Реван. Добровольно он бы ни за что на это не пошел, но хитрость состояла в том, чтобы дать бывшему правителю ситхов новую память и новую личность и надеяться на его интуицию. Глупый план. Но еще глупее он оттого, что она же его сама и предложила. Впрочем, себя она успокаивала тем, что хотя бы перестанет играть роль игрушки (или оружия) в чужих руках. Ты свободна от их указов, Бастила. Ну что, ты счастлива?

Заклятый друг

Дурной спектакль. Глупое, нелепое представление. Дарт Реван, человек, ответственный за гибель планет и миллионы ни в чем не повинных жертв, сейчас мирно спит в своей каюте и видит сны из своей никогда не существовавшей жизни. Ему, наверное, снятся его родственники или даже возлюбленная, снится тот день, когда он поступил на службу в республиканскую армию, и этот по-своему счастливый человек, пустивший, должно быть, слюни в подушку, даже не догадывается, что все эти воспоминания аккуратно и педантично вложены в его память, чтобы заглушить ту страшную личность тирана и убийцы, которая сидит внутри. Противно. Но гаже всего другое — она, Бастила, теперь должна приглядывать за ним, делать вид, будто ничего не произошло, и ждать... Ждать, что судьба сама приведет ее к разгадке...

И судьба привела. Дарт Малак, уже примеривший на себя титул темного правителя ситхов, теперь желал крови. Ее крови. Именно боевая медитация Бастилы была тем единственным оружием Республики, которое могло как-то угрожать огромному ситхскому флоту, а о судьбе своего бывшего друга и наставника Малак даже не догадывался. За Бастилой пришли, когда ее корабль находился на орбите Тариса, мира-мегаполиса. Бегство было хаотичным и беспорядочным, спасательная капсула уносила Шан в урбанистические джунгли Тариса, а судьба Ревана и остальной команды корабля казалась ей тогда раз и навсегда решенной.

Заточение в клетке на базе черных вулькаров.

...Какой забавный, нелепый крах дурацкого плана... Почему-то она всегда знала, что любое ее самостоятельное начинание обречено на неудачу. «Да, Бастила, ты достойная дочь своих родителей. Рождена, чтобы быть чьим-то инструментом, ничего другого ты просто не умеешь...» — с такими невеселыми мыслями она сидела на холодном полу, опираясь спиной о решетку. Клетка, в которую ее посадили эти уголовники, черные вулькары, совсем не была похожа на тюремную камеру. В таких держат высокопоставленных пленников или диких зверей. И тех, и других — на потеху толпе. «Похоже на клетку для канарейки. Как символично», — подумала про себя Бастила, проведя рукой по холодному металлу решетки, и не смогла сдержать улыбку. «Как просто и прозаично все произошло... Сначала усталость после боевой медитации, потом высадка в спасательной капсуле, падение на нижние уровни мегаполиса, потеря светового меча, а затем и сознания. И вот я здесь. А они еще смеялись надо мной, потешались, унижали... Но что это? Охранники выбегают вон, похоже, какая-то тревога...» Бастила вскочила на ноги и принялась напряженно вглядываться в дверной проход, из-за которого доносились звуки борьбы. Наконец двери распахнулись. «Это... Он?!!»

Да, спасителем Бастилы был Реван. Бывший победитель мандалорцев и темный правитель ситхов не растерял своих способностей собирать вокруг себя талантливых людей и выходить с честью из любой ситуации. Она глядела на него и все силилась найти в его поступках и в его речи следы того, кто некогда погубил миллионы жизней. Она искала доказательства этого, словно желая, чтобы Реван в конце концов склонился на темную сторону Силы или хотя бы потерпел неудачу. Каждый его успех был для нее свидетельством ее несостоятельности. Каждое благородное деяние — укором совести. Бастила чувствовала, что бывший тиран куда более достоин называться джедаем, чем она сама — обиженная на весь мир, неуверенная в себе, порывистая. И чем больше эти ощущения проникали ей в душу, тем больше она желала казаться великодушной, самоуверенной, рассудительной. Какой же ты была глупой, Бастила...

Бегство от посланных Малаком убийц и одновременные поиски звездной карты заставили Бастилу ненадолго отвлечься от тяжелых мыслей, но эта передышка не была долгой. Посещение пустынного Татуина принесло воссоединение с матерью и... новое горе.

«Я была больна... Он хотел нанять медика. Хорошего медика. Он... я не стоила всего этого... Он пошел за жемчужиной дракона-крайта... И не вернулся», — говорила Елена сквозь слезы. Сердце замерло на секунду и тут же застучало с утроенной силой. Кожу остудил холодный пот, а к горлу подкатил твердый ком. Расположенный среди барханов городок резко отхлынул назад, словно приливная волна, затем отступила и пустыня, разбежались облака, и размылась линия горизонта. Прозрачный воздух стал вязким желе. Голос матери звучал где-то на фоне. Вот он машет ей рукой с холма, отряхивает свой белый комбинезон, разворачивается и уходит. Чтобы не вернуться. Ради Елены...

К чему это все теперь? Быть может, он тебе скажет?

Все могло быть иначе

Замаливавшая грехи джедайка Юхани — вот кто дал Бастиле ее сегодняшнее имя.

Во время разработки игры Knights of the Old Republic спутницу и подругу главного героя хотели наделить именем Вима Санрайдер. Сделано это было с умыслом — в серии комиксов «Темная империя» (Dark Empire) персонаж Вима Да-Бода упоминала о том, что одна из ее предков — та самая Вима Санрайдер — владела выдающимся талантом боевой медитации. Таким образом, в лице героини игры разработчики хотели еще и сделать приятное фанатам вселенной Star Wars. Однако, когда игра приближалась к выходу, имя пришлось сменить — возможно, это было связано с тем, что лейбл «Санрайдер» (Sunrider) уже был занят, а потому издатели решили от греха подальше убрать «засвеченное» имя из игры. Взамен персонажа назвали Сарет Дорн, но имя попросту не прижилось. Наконец, было решено позаимствовать имя у одного из уже введенных в игру персонажей — так наша героиня и стала Бастилой Шан. А персонажем-«донором» была... Юхани.

Но на этом история не заканчивается. Дело в том, что имя Вима Санрайдер все же не исчезло бесследно. Джедайка с этим именем действительно успела прославиться — правда, уже на страницах комиксов. По драматичности ее биография и рядом не стоит с жизнеописанием Бастилы Шан, хотя многочисленные подвиги и сделали ее легендой среди джедаев (по крайней мере, Вима Да-Бода упоминала родство с Санрайдер не без гордости). И не удивительно — учителем настырной и импульсивной Вимы Санрайдер был сам Улик Квел-Дрома, джедай, успевший пасть на темную сторону и вернуться с кривого пути, оборвав свою связь с Силой.

Впрочем, сегодня уже имя Бастилы Шан навсегда связано с Реваном, одним из выдающихся рыцарей Старой Республики.

Плохая девочка

Да, Реван нашел слова, чтобы утешить Бастилу. Он всегда их находил и прежде. Почему-то она не сомневалась, что горе можно побороть, если он рядом. Но что это? Ты никак влюбилась, наивная дурочка? Влюбилась в бывшего убийцу и диктатора, а ныне — истинного джедая. А кто ты такая? Ни та, ни другая. Стараешься соответствовать титулу, походить не то на философа, не то на праведницу, а между тем джедай, заглянувший тебе в душу, отшатнулся бы, скорчив брезгливую мину. И Реван тоже...

Такие мрачные терзания точили сердце Бастилы на протяжении всех затянувшихся поисков. Звездная карта складывалась, словно мозаика, открывая путь к таинственной Звездной Кузнице, обнаруженной Реваном в той, прошлой жизни. Развязка была близка, но в дело вмешался случай. Роковой случай.

Ситхи нечасто практикуют физические истязания. Куда эффективнее ментальные пытки. Не избежала этой участи и Бастила.

...Она неподвижно стояла перед зеркалом. Со стороны могло показаться, что Бастила, новоявленная ученица Дарта Малака, осматривает свое шикарное черное облачение, но, проследив за усталым взглядом, можно было убедиться, что она смотрит в глаза своего отражения. «Доигралась в героев, малышка... И на этот раз все кончено, — размышляла она, сжимая губы. — Как же все произошло? «Эбеновый ястреб» был захвачен «Левиафаном», флагманом Малака. Потом снова сидение в клетке. Они пытали нас, дожидаясь прибытия своего повелителя. Твари... Потом он... Он... Реван в очередной раз мог все исправить, он освободил меня и этого простака Онаси. Бой с капитаном корабля, который разболтал Ревану его прошлое... И наконец явился сам Малак. Влюбленная дура, пыталась спасти их от ситха! А в итоге — стала его пленницей. Потом боль, пытки и его хмурые насмешки. Малак из меня словно жилы тянул. Он ведь просто проговаривал вслух все то, что давно вертелось у меня на уме, вываливал на меня мою же грязь... И добился своего, — она на мгновение оглядела свое облачение и снова взглянула в лицо своему отражению. — Его ли я рабыня теперь? Я ведь еще не пьяна темной стороной Силы, я еще не потеряла рассудок. Но нет, я уже не уйду, не вернусь к Ашле. Ты сломлена, девочка, ты сломлена!» Бастила закрыла лицо руками.

Имея на своей стороне такого союзника, как Бастила, Малак мог не опасаться республиканского флота, тем более что Звездная Кузница была уже в его власти. Оставалось расправиться лишь с настырным Реваном. Стоит ли удивляться, что расправа была поручена Бастиле. Предсказуемо и надежно — либо «слабая» ученица проиграет, и восторжествует правило сильного, либо она уничтожит возлюбленного, и пути назад для нее не будет. Тысячу раз она еще успеет поблагодарить судьбу за то, что Реван оказался сильнее. Расчет Дарта Малака не оправдался — Бастила не победила, но и не погибла. Уязвленная поражением, она в смятении вернулась на Звездную Кузницу, ожидая, когда же Реван придет за их жизнями. Почему-то это уже не вызывало вопросов. Умереть от руки того, чьего мизинца ты даже не стоишь, — есть в этом фатуме что-то притягательное.

Боевая медитация во время битвы за Звездную Кузницу.

Он пришел, как она и ждала. С каким-то извращенным удовольствием она наблюдала за реакцией Малака на доклады о продвижении отряда Ревана по огромному комплексу Кузницы. Сначала лень и высокомерие — вот навстречу Ревану отправлен небольшой отряд; затем раздражение и досада — навстречу бывшему правителю ситхов отправляются надежнейшие солдаты и ученики; наконец холодная ярость и... страх. Да ты боишься, темный правитель, ха! Ты расставил по своим палатам капсулы с рабами, от которых надеешься подпитываться живительной силой, если Реван начнет нарезать тебя кусками. Но... почему ты так на меня смотришь? Понимаю, теперь мой черед встретиться с Реваном. Но, в отличие от тебя, я давно готова умереть от его руки и не скрываю страха. Мне можно. Я ведь «плохая девочка».

...Готовый погибнуть не может победить. Она лежит на холодном полу и судорожно водит по нему ладонями, стараясь нащупать выбитый из рук световой меч. Самое время отвести взгляд от его глаз, чтобы осмотреться и поднять меч, но... Отвести взгляд в поисках оружия — значит не признать себя побежденным. А она, Бастила Шан, уже давно призналась в своем поражении. Но он медлит. Издевается? Он отклонил предложение убить Малака и стать новым правителем ситхов. Зачем она это предложила? Ну как же, теперь она уже сама была рада унизить себя такими словами! «Плохая девочка» Бастила должна соответствовать своему образу хотя бы перед смертью.

Но что он говорит? Он говорит о любви, о возвращении к свету, о том, что ничто еще не кончено. Он... протягивает руку. Не время быть сильной, просто протяни руку в ответ, Бастила. Ну же. Вот так. Чувствуешь, как тебе полегчало? Осталось только признаться в том, что давно уже вынашиваешь в душе. Пусть это будет звучать столь нелепо и неуместно на фоне разворачивающейся вокруг Звездной Кузницы битвы. Это уже ничего не значит. Ровным счетом ничего.

Впереди был поединок Ревана с Малаком. Была битва флотов и победа Республики благодаря боевой медитации Бастилы. Все это было уже неважно для нее. Ее личная война была окончена.

Она глубоко вздохнула. Акварельный закат уже давным-давно сменился теплой летней ночью, и звезды на черно-голубом небе блестели алмазной россыпью. В душе опять щемило, но эта грусть уже не обжигала холодным дыханием зимы, как это было много лет назад.

Счастье, казавшееся таким неотвратимым, прошло тогда мимо Бастилы. Реван всегда был слишком гордой и вольной птицей, чтобы довольствоваться своим гнездом. Спустя год после гибели Малака из-за Внешнего кольца стали поступать тревожные сведения. Она сделала все возможное, чтобы сохранить его рядом с собой, но он уже нацелился на новое путешествие и, казалось, не замечал, какое горе принесет ей разлука. О том, чтобы она последовала за ним, он не желал и слушать — слишком эта экспедиция походила на путешествие, из которого не возвращаются. Быть может, ей стоило открыться ему, как тогда, в Звездной Кузнице, но маска гордости, независимости и уверенности в своих силах с тех пор исправно вернулась на свое место. И снять ее она не смогла. Или не захотела. Она сделала вид, что понимает важность экспедиции, что она дождется, что она сильная. Она сделала вид...

...Памятный момент прощания. Последние объятия, последние слова. Он поднимается по трапу звездолета. Оборачивается. Машет рукой. Кого он ей напоминает? Ах да, белая фигура на вершине холма. Она уже знает, что он не вернется. Надо сказать ему об этом! Бегом! Скорее, пока не...

Двери звездолета закрываются. Ревут двигатели...

Прощай, я буду ждать...

Во взгляде — грусть и благородство...

Фигура наставницы Бастилы Шан, облаченная в белый плащ, исчезла с балкона Академии. Цикады, лишившись единственного слушателя их ночного концерта, начали сверчать чуть тише и спокойнее. И только звезды не убавили яркости, будто стараясь перещеголять друг друга.

Впереди у далекой-далекой галактики были тяжелые годы. Восхождение Триумвирата и охота на джедаев, крушение привычного порядка вещей и беспомощное ожидание Ревана, который на этот раз уже не явится, словно долгожданный герой, и не спасет Республику от новой тирании. Зато вернется другая, чужая — и вновь перевернет мир с ног на голову. Ее запомнят под именем Изгнанница. Мало кто будет задаваться вопросом, с чего началось ее восхождение. Никто и не вспомнит, что первым, кто подтолкнул Изгнанницу к возвращению, стал дроид, запрограммированный Бастилой Шан. Она хотела, чтобы после окончания экспедиции Ревана дроид нашел ее и рассказал о судьбе возлюбленного. Не справившись с этой миссией, робот вынужден был обратиться к первому встречному джедаю — коим и стала Изгнанница. Мир тесен.

Бастиле не будет суждено пропасть в пучинах междоусобиц и охоты на правду. Когда смута уляжется, она будет едва ли не единственным выжившим членом совета джедаев. Она продолжит преподавание в Академии и службу Старой Республике. А по вечерам, когда акварель заката разливается по небосклону, а на душе тихо и грустно, она будет выходить на один и тот же балкон, чтобы снова послушать под звездами хор цикад. И еще раз вспомнить пастельно-бежевый глиняный дом с шершавыми стенами, запах белого хлеба с сахарной пудрой и белую фигуру на пологом холме...

Голос за кадром: как известно, в играх Knights of the Old Republic и Knights of the Old Republic 2: Sith Lords игрок мог самостоятельно выбрать пол персонажа, а затем и его мировоззрение. В игре Реван вполне могла оказаться женщиной, склонившейся на сторону ситхов (и тогда Бастила стала бы ее верной ученицей и соратницей после гибели Малака), а Изгнанник — мужчиной, сохранившим верность Ашле, светлой стороне Силы. Но вселенная Star Wars уже давно обросла целой индустрией, по ней выходят десятки книг, комиксов, анимационных и киносериалов. Так что не удивительно, что в официальной истории вселенной авторы вынуждены были пойти по пути канонизации одного из вариантов сюжета. Его вы можете прочесть в этой статье.